Asheton Morrigan Эштон Морриган Для меня: Эш, Мори. Прозвище: убийца покойника. Возраст: 28 лет. Раса: изменённый. Ориентация: би. Вид деятельности: убийца, торговец органами, трупами.	Дисклеймер: Персонаж и его действия попадают под категорию NC-21, взаимоотношения между нашими персонажами – тоже. Искренне надеюсь на твоё благоразумие.
Внешность: Ronan Lynch – The Raven Boys
Ты жаждешь моей крови и готов выдрать мои лёгкие голыми руками, но до сумасшествия влюблён в меня. Я проклинаю тебя за всю принесённую боль и горечь, но отчаянно прощаю, потому что моя жизнь без тебя не имеет никакого смысла. Мы возлюбленные, которым суждено убить друг друга. Как думаешь, сколько ещё у нас времени? В нашу первую встречу я и представить не мог, что передо мной – серийный убийца, маньяк и сумасшедший. Ты выглядел обычным заблудившимся в большом городе приезжим, наткнувшимся на меня. Притворяться, маскироваться, имитировать, подражать, надевать чужое лицо – это определённо про тебя. Не знаю, для чего ты решил узнать свою жертву получше. Ты бы мог убить меня в любой момент. Утром, днём, вечером, ночью, выбирай – не хочу. Ты следил за моими передвижениями и действиями целую неделю прежде, чем похитил и увёз в какое-то заброшенное жилое здание, где кругом – ни души. Сперва я не понял, что произошло, а потом подумал, что это очередная попытка недоброжелателей получить нужную им информацию самым лёгким путём – выбить её из меня. Я не осознавал своего положения и даже пробовал играть с тобой. Пытался узнать твои мысли, понять твои чувства, определить цели. Говорил, что ты не первый и не последний, что найдутся люди, которые вытащат меня, что такого, как я, в беде не бросают, что я уже пережил не один десяток похищений. Потом перешёл от попыток вызвать злость к попыткам расположить к себе. Даже начал апеллировать существенной информацией о связях в различных организациях и наличии денег. Под конец я мог только задавать вопросы. Мне было жизненно необходимо узнать твои боли, узнать, на что давить. Вот только тебя это всё не волновало, ты молчал и усмехался мне в лицо. Порою ты ни с того ни с сего принимался за кулаки, а иногда – за холодное оружие. Ты не говорил, кто тебя послал, не говорил, для чего тебя послали, ты словно проверял меня на прочность. Когда ты прострелил моё колено, деваться было некуда – пришлось использовать регенерацию. Оставаться в сознании было сложно, но я заметил, что у тебя загорелись глаза: ты определённо увидел то, что хотел, а до меня наконец дошло, что я крепко влип. В следующие сутки ты живьём вырезал на мне какие-то символы, испытывая мою выдержку и наблюдая, как я излечиваю себя. К вечеру увечья увеличивались в количестве, боль становилась невыносимой, а крики – беспрерывными, я больше не мог концентрироваться на своей способности. Кажется, я почувствовал радость, когда начал терять сознание; улыбка на моём лице определённо отражала её. Ты взбесился, правда ведь? Я очень на это надеялся. И, кажется, зря. Через несколько дней, когда я исцелил изуродованные ткани, ты принялся за самые ужасные пытки, на которые был способен. Ты оживлял весь мрак в моей голове и убивал меня по одному и тому же сценарию несколько раз подряд, потом выбирал следующий и начинал всё заново. Я медленно сходил с ума, теряясь между тем, что происходило в иллюзорном мире, а что – в реальном. Я просил тебя остановиться, но кошмар не заканчивался. Ты продержал меня в таком состоянии два месяца, заботясь разве что о том, чтобы запихнуть мне в рот немного еды и воды. Я же был на краю пропасти, но где-то очень-очень глубоко лелеял надежду выбраться. Я делал то, что умел: собирал информацию. О том, что вызывает у тебя эмоции и какие именно, что за редкие слова ты произносишь, как вообще ты выглядишь и двигаешься, в какое время суток уходишь и приходишь, какие вещи приносишь с собой, что находится кругом. В какой-то момент я понял, что ты не покончишь со мной, пока не узнаешь все мои самые мерзкие и противные мысли, не обыщешь все самые тёмные закрома моей души, не проникнешь в каждый мой ужас. Ты манипулировал мною, словно решал какую-то головоломку. Тебя не оставляли в покое мои тайны и приносили удовольствие боль и пытки. В какой-то момент мне стало любопытно: что же ты сделаешь, если я перестану себя лечить, если я перестану стараться выжить, если во мне исчезнет желание бороться? На удивление, в тебе покоилась капля человечности. Через неделю ты перевёз меня в другую квартиру всё в том же заброшенном районе. Никаких тебе шумных соседей или проезжающих мимо машин. Душ (если обливание водой из шланга можно так назвать), чистая одежда, приготовленная кем-то еда (видимо, ты заказывал доставку), кровать (быть привязанным к стулу целыми сутками – положение не из приятных, даже на офисной работе я не испытывал такого истощения). А ещё ты начал обмениваться со мной целыми предложениями, которые позволяли узнать о тебе хоть что-то. Ко мне постепенно возвращались силы, нездоровый аппетит, рвение к привычной жизни. Как же я был не прав, считая это добрым знаком. Я не понимал одну простую истину: ты не хотел мне помочь, ты так старался только для того, чтобы позволить своей добыче почувствовать запах свободы. Свободы, которую ты вскоре отнимешь. Видеть, как из твоей жертвы пропадает жизнь – вот, что тебе по-настоящему нравилось. Как я мог об этом забыть? Ты просто конченый психопат. Я не сдох от боли лишь потому, что ты не давал мне этого сделать, – уже выучил мой болевой порог, лимиты моего тела и сознания. Прежнее богом забытое место, грязное, пыльное, заколоченные окна, никакого света, новые инструменты пыток, свежие, родившиеся за время нашего знакомства, кошмары. Ещё два месяца вращающегося по кругу ада. Но ты напал не на того, третьего раза не будет. Из-за эмоционального и физического истощения всё это время я не мог воспользоваться своей без сомнения самой сильной способностью, но теперь я готовился. Я копил в себе злость, отвращение, ненависть, обиду, ярость, выбирал самые гнусные слова, которые буду использовать против тебя. А когда ты снова отвёз меня в ту, другую квартиру, где я снова приходил в чувства, ощущая дуновение ветра, прошедшегося по моему лицу через приоткрытое окно, я уже знал: сегодня ты сдохнешь, я убью в тебе все мысли, все желания, все физические потребности, ты будешь молить меня остановиться, как это делал я. И как так оказалось, что я увидел на твоём лице изумлённое, растерянное и одновременно виноватое, раскаивающееся выражение? Маска, я знал, это всё маска. Моя способность работала лишь при взгляде, и я не мог не смотреть. Не мог не видеть, как твоё тело пронзает острая боль, как ты ползаешь передо мной на коленях, как тянешься руками к моим ногам и просишь закончить эти муки. Мы поменялись местами. «Чувствуешь, каково мне было?» Не знаю, к сожалению или к счастью, но я не мог держать тебя взаперти столько же, сколько и ты меня. Мне казалось разумным убить тебя. Хотя я бы мог сдать тебя таким же, как и ты, психопатам, которые разберут тебя по косточкам, или же передать Гидре в качестве подопытного образца. Было ещё несколько вариантов и я бы непременно воспользовался одним из них, если бы ты ни с того ни с сего не начал перечислять череду самых значительных событий моей жизни, будто знал меня лучше, чем я сам. Всё случившееся, что повлияло на меня, все мои переживания, все мои потаённые мысли. А потом рассказал и свою историю. Ты будто хотел заключить со мной какую-то сделку. Я не верил ни единому твоему слову, но ты прицепился с мольбой о помощи. Ты говорил, что давно искал человека, который сможет усмирить тебя, сможет причинить тебе столько же боли, сколько и ты сам, который при необходимости убьёт тебя. Ты обещал, что больше никогда не причинишь мне страданий, что будешь оберегать и защищать, что подставишь своё тело под пулю ради меня, что накажешь любого, кто будет не милостив ко мне. Ты просил о возможности видеть меня. Клялся, что впредь не станешь трогать невинные души, а если вдруг захочешь – я удержу тебя. Ты сошёл с ума. Ты был одержим. Мне нужно было покончить с этим. Я должен был распрощаться с тобой раз и навсегда. Должен был. Но не смог. Неужели я и правда такой же больной ублюдок, как и ты? Какие из всех произнесённых тобою слов заставили меня передумать? Что в твоём взгляде не позволило мне перерезать тебе глотку? В какой твоей позе я прочитал искреннее раскаяние? Я ненавижу тебя. Мы провели вместе ещё одну неделю. Я не знал, как с тобой поступить, но мне было спокойнее знать, что ты сидишь под замком, и даже если сломаешь дверь, снаружи нахожусь я, который в миг укажет тебе твоё место. Изо дня в день я внушал себе, что доверять тебе нельзя, и что все твои слова просто уловки, но ты продолжал проникать в мой разум, сея сомнения. Боюсь, причина, из-за которой я решил принять тебя, совсем не утешительна. Боюсь, ты был прав, говоря, что я никогда не умел жить спокойной жизнью и наша встреча – очередное тому подтверждение. Моё желание быть правильным, положительным, добрым человеком, который даёт людям второй шанс очень тесно граничило с тягой к острым ощущениям, опасности, безудержным, дерьмово кончающимся приключениям. Спустя некоторое время этот заброшенный район со всеми своими напоминаниями о произошедшем остался где-то далеко в прошлом. Мы начали встречаться. В основном, когда тебе становилось плохо. Ты умудрялся прийти ко мне прежде, чем находил себе новую жертву. А потом оставался у меня, пока тебе не легчало. Я замечал, что ты часто ошиваешься рядом, даже следишь за мной. Порою меня атаковали приступы паники, которые выливались в ночные кошмары: я видел, как ты снова похищаешь и пытаешь меня. Но, кажется, ты и правда больше не собирался делать со мною ничего дурного. Во всяком случае, ты вёл себя именно так, хотя в твоём взгляде можно было уловить что-то мерзкое, липкое. Всё чаще я думал о том, что ты по-прежнему хочешь сломать меня, просто не можешь. Я нанимал тебя в качестве охранника, но не платил тебе ни гроша – ты был обязан мне своей жизнью. За последние несколько лет ты спасал меня от смерти уже восемь раз. Ты чуть не лишился глаза, тебя кучу раз отвозили в реанимацию, на твоём теле появился не один десяток шрамов. Мне было абсолютно всё равно. К тому же, я считал, что ты заслужил всё, что с тобой происходило. И, наверное, я бы считал, что так всё и должно быть, пока однажды ты не пропал. Я не знал, куда, зачем, когда ты вернёшься и вернёшься ли вообще. Ты просто бросил меня, со стороны наблюдая за тем, что же я буду делать. Сукин ты сын. Сперва я просто успокаивал себя мыслью, что ты и прежде исчезал, но быстро возвращался обратно. Потом я начал беспокоиться, даже звонил, пытался найти людей, которые хоть что-нибудь о тебе знали. Под конец я лично начал появляться в тех местах, где мог бы застать тебя. Вот только тебя нигде не было. Ты вернулся через полгода как ни в чём не бывало. А увидев мою растерянность, непонимание, а потом негодование и злость, ты засмеялся. Ненормальный. Ты был рад, что я переживал за тебя, рад, что я искал тебя, рад, что привязал меня к себе. Мне бы стоило посетить мозгоправа, но было уже слишком поздно: ты не мог без меня, а я – без тебя.
Факты из жизни: Ты родился и вырос в Камвилле. Твоя семья была неполноценной, отец ушёл, но возвращался к матери и избивал её. Сперва она пускала его из жалости, потом – из привязанности, а под конец он начал и сам вламываться в дом. До каких-то пор влетало и тебе. Унижения, драки, крики. В возрасте десяти лет ты убил обоих родителей во сне и обставил всё так, будто мать и отец были виноваты сами. Побои и испорченные вещи были доказательством. Причиной смерти стала чрезмерная потеря крови от ножевых ранений. Холодное оружие нашли возле обоих тел. Полиция посчитала, что ребёнок не может быть виновным в массовом убийстве, к тому же своих собственных предков. С тех пор у тебя появлялись кошмары, ты часто не высыпался, начинал злиться по любому поводу. А поскольку из-за отсутствия опекунов тебя отправили в интернат, ты выпускал свою злость на тамошних детях: иногда просто проказничал, иногда нарочно причинял боль, иногда дрался, при этом выставляя всё таким образом, будто ты и не виноват. По совершеннолетию тебя приняли в армию, ты научился управлять своим телом, оружием и дисциплине, даже завёл каких-то товарищей, притворяясь законопослушным гражданином. Никто и представить не смог, насколько темно в твой душе. Ты старался контролировать свою злость и вымещал её на ком-то только в том случае, когда рядом не было свидетелей. Доносить на тебя боялись. По возвращению из армии ты поступил в военную академию, окончил её, а затем вступил в ряды Феникса. Поскольку ты был физически развит, имел нездоровую потребность причинять людям физическую и/или моральную боль, а выполнение приказов было тебе не чуждо, отдел устранения данных и зачистки пришелся тебе по духу. Кроме того, ты понимал, что тебе необходимо своё место в обществе. Место, которое будет давать тебе привилегии и которое позволит быть собой. Под маской добропорядочного сотрудника, стоящего на страже закона, ты продолжал совершать убийства. Иногда согласно приказам, а иногда превышая свои полномочия. Особенно тебя триггерили мужчины и женщины средних лет, отказывающиеся проявлять уважение к другим людям, не умеющие заботиться о своих близких, отказывающиеся от своих детей. Когда в Фениксе заподозрили, что у тебя проблемы с психикой, тебе предложили уйти. Ты прекрасно понимал, что люди, на которых ты работал, теперь сами придут за тобой. Зная, какими методами действует отдел зачистки, ты исчез. Какое-то время ты был бездомным, проживал в гостиницах, у знакомых, иногда умудрялся подцепить девушку или парня на ночь, одевался не броско и старался не светить физиономией, перебивался какими-то подработками. Тратить деньги, накопленные за время службы, ты не хотел. Спустя полгода, убедившись, что хвост за тобой пропал, ты начал новую жизнь: снял дешёвое жилье в каком-то заброшенном районе, обустроил его под себя, работал на одном месте не более полугода, стараясь оставаться самым неприметным сотрудником, а ещё каждый раз что-нибудь изменять в своём внешнем виде, чтобы поменьше людей тебя запомнило. Ты знал, что теперь тебе не прикрыться законом, но продолжал находить себе жертв и убивать. Познакомившись с людьми с чёрного рынка, ты начал продавать своих жертв на органы. Со временем ты заработал определённую славу, о тебе пошли слухи, а позже к тебе даже начали поступать заказы на убийство. У тебя появился свой почерк. P.S. После нашей встречи в тебе промелькнуло что-то призрачно-светлое, но я всё равно не уверен, что ты способен побороть себя. Что я знаю наверняка, так это то, что ты всегда будешь на моей стороне. Кстати, именно ты помог мне инсценировать моё самоубийство, после чего и получил своё прозвище.
Способности: Абсорбция памяти – способность поглощать чужую память через прикосновение. Способность работает только в том случае, если цель обездвижена. Простое прикосновение позволяет увидеть только отрывки последних воспоминаний, чтобы раскопать что-то глубже, нужен полноценный контакт. Оживление кошмаров – усиление и оживление кошмаров. Человек способен создавать и усиливать чувство беспокойства и страха, наводить панику (работает на группу людей и на расстоянии). Особо чувствительным и впечатлительным кроме страха могут являться картинки или воспоминания из прошлого, или того момента, который пугает их больше всего. Помимо этого, пробираясь в сознание, человек способен создать некую «комнату пыток», в которой оживают потаенные страхи, которые могут привести к летальному исходу (работает только на одного человека и при физическом контакте, например, при касании).